Бунтующий Яппи - Василий Богданов

– Знаете, у Макаревича есть песня про битву с дураками, – говорит Замша. – Я чем больше занимаюсь юридической практикой, тем больше понимаю: вот с кем надо реально бороться! Дураки не достойны ни власти, ни собственности! А посмотришь: кругом власть и собственность достаются как раз дуракам. А дурак у власти – это же обезьяна с гранатой. Это в сто раз хуже, чем взяточник! Коррумпированный судья, по крайней мере, хоть предсказуем, а судья-идиот – это просто генератор случайных решений. И потом коррумпированный профессионал действует тонко, можно даже сказать, виртуозно, он знает свою систему «от» и «до», знает, до каких пределов и в каких местах её можно разрушить, не выводя из строя. У него, по крайней мере, есть своё «можно» и своё «нельзя». А у коррумпированного идиота вообще нет никаких «нельзя». Он себя ведёт, как слон в посудной лавке! А почему? Да потому что у него отсутствует «аристократическое» понимание власти как умения править, а есть чисто «люмпенское» отношение к власти как к источнику удовольствия. «Люмпен» думает, что и власть, и собственность – это рог изобилия. А то, что это сложнейшая работа, он не может понять. Работу за него делают помощники. Неслучайно у нас сейчас всякий судья, всякий депутат, всякий чиновник имеет Помощника, а то и не одного, и этот Помощник чаще всего лучше разбирается в деле, чем его начальник. В итоге Помощники – единственные компетентные люди, которые в состоянии реально управлять, потому что только они досконально знают правила системы.

– Вот именно! – обращаюсь я к Замше. – Ты совершенно прав: дураки не достойны ни власти, ни собственности. Но, тем не менее, ты им почему-то преданно служишь! Ты – Мегамозг от юриспруденции! Ты решаешь такие задачи, которые твоему Шефу с его проржавевшими номенклатурными извилинами никогда не осилить! А что ты получаешь взамен? Короткую цепь из зарплаты, на которую тебя посадили. Это разве не предательство по отношению к твоим способностям? Это разве не самая грязная эксплуатация, порабощение высших низшими?

– Вот, блин, загнул, – довольно заулыбался Замша. – Прямо манифест бунтующих яппи!

– А мне не нравится этот ваш «Бунтующий яппи», – начинает Илья, обращаясь ко мне, – с которым вы все носитесь. Абсолютно идеологически неправильный журнал. По сути, он ничем не лучше, чем «Менз Хелс» или «Космополитен». Тот же глянец, только для другой прослойки. Люди в нем черпают готовые модные мнения, а потом умничают друг перед другом.

– Вот и издал бы идеологически правильный журнал! – отвечаю я не без досады.

– Легко сказать! – восклицает он и хохочет; – Его сразу же закроют за разжигание национальной розни!

– Фашистская ты морда, – говорит ему Замша.

– Да. И горжусь этим! – Илья разваливается на стуле и сияет своей ослепительной улыбкой.

– А ты не думал о том, – говорю я ему, – чтобы деда твоей жены снова сделать директором на «УЗБО»?

– Это как ещё? – спрашивает он.

– А очень просто. Если только мы провернём операцию, «бурмашевцам» на предприятии не усидеть, их выметут оттуда поганой метлой! И кого, ты думаешь, поставят рулить?

– Почему именно деда?

– А потому, что он хоть и старый, но опыта у него побольше, чем у других!

– Не знаю, не знаю… – Илья скептически трёт подбородок. – Есть у меня дурные предчувствия.

– К чёрту предчувствия! – говорю я. – Ты только подумай о том, что сейчас судьба даёт тебе в руки осиновый кол, которым упырей можно казнить. А ты вместо того, чтобы его использовать, начинаешь размышлять, браться или не браться за операцию!

– Упырей казнить, конечно, дело хорошее, – отвечает Илья, – но ведь может такая каша завариться, что потом все вместе не расхлебаем.

Я развожу руками:

– Ну, друг мой, кто не рискует!

– Ладно, – кивает он головой. – Меня-то, положим, ты уболтал, чертяка языкастый! А вот его, – указывает на Замшу.

Тот глядит на дно кружки. Илья продолжает:

– У него положение, работа, стабильный доход, а ты предлагаешь ему всё это поставить на карту во имя…

– Во имя игры! – перебил его я.

– Рискованной игры, – поправляет Илья.

– Вот именно, – соглашается с ним Замша.

– Замша!.. – Я хватаю его за плечи. – Дружище, неужели тебе никогда не хотелось сыграть в настоящую мужскую игру?

Он выпивает остатки своего пива, потом прочувствованно смотрит мне в глаза и внезапно охрипшим голосом отвечает:

Хотелось!

VI

Минг-Шу

Ровно в девять пришёл Роже, и, увидев в дверях его улыбающееся лицо и несколько крупноватую фигуру, она в который раз сказала себе, что нужно смириться, что он – её судьба, и она его любит. Он обнял её.

User: Volange

Кап-кап-кап!

Холодный ноябрьский дождичек капает по капельке. Грязный асфальт жирно лоснится и тускло отливает на солнышке, будто китовая шкура. Город стоит на ките. Под дождём шершавая кожа тяжко дышит сквозь ноздреватые поры. Пух-пух.

Цок-цок-цок!

Острые чёрные каблучки истово молотят чудовище, впиваются в толстый ленивый бок. Ему больно чуть-чуть. Огромный добродушный зверь недовольно урчит, но прощает. Ведь это я иду! Мужчины, оглянитесь! Хватайте жадными взглядами мою ускользающую тень. Рвите её на клочки. Распахните настежь двери дорогих авто и обещайте, обещайте, обещайте! Ваши машины похожи на разноцветные морские раковины, отделанные изнутри мягким кремовым плюшем. А вы – моллюски! Я всё равно к вам не сяду! Можете поцеловать мою дерзкую танцующую попку! Потому что я люблю только его. И нет никого на свете лучше моего милого, доброго и сильного зверя, так что провалитесь вы все со своими «мерседесами», особняками и уикендами на Мальдивских островах. Ха-ха-ха! Мне захотелось быть буйной и неистовой. Вот он открывает дверь, и я прыгаю в его объятия, и сразу доверчиво сворачиваюсь в тёпленький комочек. Приласкай меня. Ну, разве я не мила? Посмотри на меня, пройдись своими ищущими губами по встрепенувшимся векам, кусни тихонько перламутровое ушко и долго скользи, лаская мою лукавую улыбку от одной ямочки в уголке рта до другой. Неожиданно прихвачу твой нерасторопный язык острыми зубками. Больно? Не очень? Не морщись тогда. Ну же. Торопливо зашепчу ему на ухо. А, котик мой, отгадай загадку. Я сама её сочинила! Хмурит брови. Хмурый хмурилка. «Какую?» – спросит недоумённо. Мужчинам запрещается, а женщинам прощается! Пусть подумает, всё равно не отгадает. Эх, ты. Он слишком серьёзный. Ответ: делать маленькие глупости, если они приносят им большие радости! Ничего не понял? Ну, ладно, я так и знала. Любимый, ты даже представить себе не можешь, как я, истратив каких-нибудь жалких несколько сотен, смогла себя осчастливить! Да? – удивлённо взметнёт брови. Да! Магазинчик оказался такой милый. Моё появление произвело целый переполох. Девушки просто с ног сбились, предлагая мне разные ароматные разности. Там я истратила всё, что было у меня в кошельке, до копеечки. Но зато. Духи! Лосьон для тела! Гель для душа! Три пузырька аккуратно, как гладкие куриные яички, уложены друг подле друга на дне глянцевого пакетика, украшенного размашистой надписью. Два из них, лосьон и гель, наполнены чудной густой и душистой жидкостью с запахом орхидеи. Потрясающе! Обязательно дома приму ванну. А после, завёрнутая в махровое полотенце, спелёнатая, как ребёнок, буду нежиться в сильных объятиях и нести всякую ахинею. Ахинею про орхидею. Ну, хотя бы вот как у них пишут в рекламном проспектике. Знаешь, любимый, оказывается, горная орхидея обладает удивительным свойством растапливать вокруг себя снег. Я бы сейчас растопила целую льдину, на которую напоролся «Титаник», своим теплом и светом. А он будет неторопливо разматывать толстый махровый кокон, чтобы добраться до источника благовония.

Мы поженились ровно шесть лет назад (сегодня годовщина!), а вместе мы и того больше. И за годы его страсть, я чувствую это, не притупилась, нет, но потеряла первозданную мощь, обмелела, растворилась в быту. Увы, с мужчинами такое бывает. Об этом кругом говорят и пишут. И другая женщина на моём месте сдалась бы, опустила руки, превратилась в убогую «спутницу жизни». Но только не я! Я говорила ему о том, что он не любит меня как прежде, но он злился и не понимал. Да он и не может понять – вот в чём дело! Все мужчины такие толстокожие бегемоты! Но ему повезло, я собрала в кулак всё своё понимание, всё терпение, весь такт, и больше скандалов не будет, не будет истерик. Я снова подарю ему себя такую, в которую он влюбился миллион лет назад, ещё в школе, когда набрасывался на меня, будто огромный огненный зверь. Сегодняшний вечер мы проведём вдвоём, без мерзкого телевизора, без его всегдашнего пива. Мы зажжём нашу аромалампу, мы нальём в неё капельку масла, мы утонем в густых ароматах и погрузимся в ванну, полную благоухающей пены, мы будем пить шампанское, которое уже лежит в холодильнике, и угощаться клубникой со сливками, что я купила по секрету от него.